Даже путнику, далекому от истории Петербурга и не знакомому с его архитектурой, наверняка известно, что в северной Пальмире обитает едва ли не самое многочисленное львиное племя Европы, отличающееся завидным многообразием форм и материалов. Чугунные, бронзовые, золоченые, белокаменные, мраморные и даже бетонные львы, грифоны и сфинксы встречают гостей на берегах Невы, парадных лестницах, у входов в имения, на парковых аллеях и внутри роскошных особняков, являясь неизменными спутниками города со времен его основания. Однако среди всего львиного многообразия есть персонажи совершенно особенные – аристократическое семейство львов Петербурга, обитающее во дворцах и дворцово-парковых комплексах.

Резные львы на воротах и маскароны львов Строгановского дворца, золоченые львы Константиновского дворца в Стрельне, львы Елагина острова, Михайловского и Шереметевского дворцов, львиного павильона Екатерингофа, львиные скульптуры в Гатчине и львы Итальянской лестницы в Павловске – далеко не полный список благородных стражей знатных родов Российской Империи.

Первые представители этого царственного вида появились в столице возле Летнего дворца Петра I еще в 1722 году по велению самого Государя Императора. В отличие от большинства последующих скульптур, установленных едва ли не у каждого значимого строения Петербурга, этим львам суждено было не нести сторожевую службу, а стать аллегорическими символами. В начале XVIII века язык аллегорий был понятен многим поданным Петра Великого, поэтому нет ничего удивительного в том, что и резиденция с парковой зоной строилась императором в том же ключе. По государеву заказу парк у Летнего дворца должен был наполниться статуями, которые бы не только услаждали взор посетителей, но и заставляли их задуматься о жизненных ценностях.

Первыми такими скульптурами стали мраморные группы итальянских мастеров Пьетро Баратта «Мир и Изобилие» и Марино Гропелли «Искренность». Эти две работы как нельзя более ясно демонстрируют диаметрально противоположное воплощение образа царственного животного. Повествуя о долгожданной победе над Швецией в ходе Северной войны, П. Баратта живописует Россию в образе молодой женщины, попирающей ногой грозного соперника – Швецию, представленную в образе льва. Подобное сравнение неслучайно, поскольку на гербе королевства красуется вздыбленный на задние лапы золоченый коронованный царь зверей. Скульптурная группа П. Баратта не оставила от былого величия символа Швеции и следа: едва дышащее под обломками пушек и амуниции обессиленное животное, склонив голову на бок, распахнуло пасть в последнем предсмертном вздохе.

Участь льва работы М. Грапелли гораздо более завидна: выступая сопровождающим молодой обнаженной женщины – аллегорическим изображением искренности, ему суждено было стать символом величия духа. Несмотря на просматриваемые выпущенные когти грозного животного, это изваяние дышит редким спокойствием – от небрежно захлестнутого у ног спутницы хвоста до едва заметной улыбки широкой пасти. А может ли быть иначе, когда по загривку вас трепет настолько прекрасная дама?..

Удовлетворенные жизнью, никуда не спешащие львы встречают гостей и у входа в Большой дворец в Шуваловском парке. Поговаривают, что желанием последней владелицы дворца – графини Воронцовой-Дашковой – было преподнести имение великому князю Алексею Романову. Однако до революции работы по строительству завершить не удалось, а после революции, как догадывается читатель, стало уже не до того. Свидетелями этих бурных событий были установленные на ведущей во дворец парадной лестнице гранитные львы, что, однако, не повлияло на их спокойствие. Выполненные в египетском стиле – с наброшенным на голову платком — философствующие стражи Большого дворца мирно скрестили лапы и продолжают наслаждаться свежим воздухом Шуваловского парка, невзирая на перипетии исторических событий.

Одни из наиболее миролюбивых египетских львов обитают в Петергофе у Воронихинских колоннад, названных в честь архитектора А. Воронихина, приложившего руку к целому ряду знаковых для Петербурга построек – даче барона А. Строганова, Строгановскому дворцу, дворцу в Стрельне и Львиному каскаду Петергофа. Лестницы Воронихинских колоннад с золочеными куполами охраняют парные изваяния львов розового гранита. Хотя по отношению к этим обитателям Петергофа слово «охраняют» едва ли применимо, настолько добродушны и улыбчивы их широкие морды, обрамленные стилизованным египетским платком. Лапы гранитных скульптур возложены на пьедестал, а морды развернуты в сторону лестницы, то ли для приветствия посетителей, то ли для непринужденного общения друг с другом.

Пожалуй, самым многочисленным львиным аристократическим семейством Петербурга является прайд князей Юсуповых, обитающий во дворце на Мойке. Изображения царственного животного встречаются едва ли не на каждом углу родового гнезда – от утонченной резьбы стоящих на задних лапах щитодержателей герба княжеского рода до наверший стульев в кабинете князя Юсупова.

Но наиболее значимыми и неизменно привлекающими взгляды гостей остаются скульптуры сфинксов парадной лестницы, золотых львов Римского зала и деревянных грифонов дубовой гостиной. Учтиво склонив голову в приветствии многочисленных посетителей дворца, беломраморные красавицы у парадного входа окружены скульптурами, изображающими 4 континента – Европу, Азию, Африку и Америку. Несмотря на то, что изваяния выполнены в греческой традиции — изображение сфинксов в женском обличье с высокой прической из пышных локонов – их грудь все же прикрыта. Шею опоясывает многослойная плиссированная голилла, переходящая в изящную пелерину, а мощную спину прикрывает роскошная попона.

Конкуренцию сфинксам составляют золоченые львы Римского зала. Вздыбленные изваяния копируют щитодержателей герба князей Юсуповых. И хотя лапы грозного хранителя княжеских покоев заняты увесистыми светильниками, сомневаться в их боевых способностях все же не стоит – распахнутая в грозном рыке пасть демонстрирует острейшие клыки.

Мифические стражи несметных богатств княжеского рода Юсуповых открываются любопытствующему взору не сразу. Дубовая гостиная Юсуповского дворца поражает воображение многообразием мотивов венецианского Ренессанса, воплощенных в мореном темном дубе. В виде крылатых грифонов выполнены отличающиеся филигранной резьбой ножки массивного обеденного стола. Оперение мифических существ словно трепещет на легком ветру, зоркие глаза внимательно наблюдают за вошедшим, а кисточка нетерпеливо щелкающего хвоста подрагивает от малейшего движения. К слову сказать, это не единственные львиные обитатели Дубовой столовой. Передней лапой грифоны опираются на небольшой щит с изображением знакового для княжеского семейства царственного животного, а устои торшеров также оформлены в виде крылатых стражей.

Вне зависимости от того, чей покой хранили представители аристократического семейства львов Петербурга, на их глазах вершилась история и проходила жизнь светских кругов империи. Если уважаемому читателю не только близка атмосфера приемов императорского двора, но и пришлись по душе львиные скульпторы дворцов Петербурга, без ложной скромности напомним, что камнерезной мастерской ArtMart по силам воплотить в жизнь любые желания заказчика.